К1Р113 - Татьяна Манджиева

Татьяна Манджиева - «Что бы ты хотел сделать в Польше за 5 дней»

ПОЛЯКИ С УЛИЦЫ ЮНОСТИ

Май 1983 года в Москве выдался жарким. По ночам за окном нашей комнаты студенческого общежития в саду заливались соловьи, а днем зеленая лужайка перед общежитским корпусом «Г» была усеяна телами загорающих «иностранцев» - так мы, советские слушатели, называли всех ребят, которые приехали в наш вуз учиться из-за рубежа. Стоит уточнить, учиться – наверное, в отношении многих из них громко сказано. Делегации «демократической молодежи» из почти всех стран мира в вузе менялись каждый год. Срок короткий, чтобы проникнуться идеями Карла Маркса и Ленина. А уж выучить один из труднейших языков в мире…

Непосильный труд для, например, палестинца Зияда, которого прикрепили ко мне, чтобы помогала русский выучить. Два месяца зубрежки, а воз и ныне там: - Мой баба жибет Либане… Ага! Мой папа живет в Ливане. Ску-у-учно! Как мне, так и Зияду. Палестинец – молодец, упрямо долбит: - Мой баба жибет Либане… А его друзья-товарищи, между прочим, давно побросав уроки русского, не без успеха волочатся за шведками, немками.

По мне же лучше уроков с Зиядом задушевные разговоры с Мареком. Марек - руководитель польской делегации. Знать, у нас одна славянская душа. Но сегодня что-то не ладится у нас беседа. Может быть жара виновата?

-Марек, я недавно в «Литературной газете» прочитала статью «Каков он, современный поляк?», - говорю я и отпиваю глоток кофе.

-Всем нужно все про поляков знать, - недовольным тоном замечает Марек.

Мы с Мареком встретились в буфете на первом этаже общежитского корпуса. Взяв по чашечке кофе и булочке с маком, сейчас сидим напротив окна. Отсюда видна лужайка с загорающими – лежбище котиков, не иначе.

- Ха-ха… Тони вчера зажег! – сказала я, переводя разговор.

Я замолчала и посмотрела на Марека. Он сосредоточенно жевал булку с маком и явно не намерен был продолжать разговор. Ну и фиг с тобой, подумала я. Вот допью кофе и пойду быстрее в свою комнату, чтобы на духи французские, которые только что в ГУМ-е купила, полюбоваться. «Мистер де Роша»… Дастиш. Мастиш. Фантастиш! 60 рубликов, между прочим… Любимые духи, читала где-то, Аллы Пугачевой, молодой певицы, пластинка которой стоит у меня на полке рядом с «Капиталом» Маркса на самом видном месте. Арлекино, Арлекино, есть одна награда – смех, Арлекино, Арлекино…А-ха-ха-ха… О-хо-хо-хо... Ох!

- Знаешь, Таня, у нас нет своих национальных героев как у вас. - Голос Марека, полный трагических нот, отвлек меня от приятных мыслей о новых духах и песни, которую я стала напевать про себя. – Поэтому вся молодежь, как Тони, ориентирована на запад.

Марек глубоко вздохнул и, бросив на меня короткий взгляд, вновь погрузился в свои мысли. Он, кажется, забыл даже о чашечке с горячим кофе, которую держал в руках.

Мда-а, хмыкнула я про себя, ну вы даете, товарищи поляки… И начала вспоминать всех своих знакомых ребят поляков из числа студентов нашего вуза, что на улице Юности. Отличаются ли они от нас в отсутствии своих героев? Вроде нет и вроде да…

Ну, например, этот Тони. Красавчик с темно-русыми волосами, выразительным взглядом карих глаз. Глянет – словно рублем одарит. И не одно девичье сердечко, надо думать, трепещет в Варшаве при упоминании имени этого ловеласа и гламурного мальчика, чудом затесавшегося в делегацию польской демократической молодежи и прибывшего в наш политический вуз.

В Варшаве, но не в Москве. Тони вчера потерпел фиаско. В «красном», а вернее даже «ленинском», уголке нашей студенческой общаги. На дискотеке, на которой каждую субботу отрывается разноязыкая молодежь, проживающая в нашем корпусе и подтягивающаяся из других.

В перерывах между танцами, чтоб народ немного отдышался, а немецкие девушки подправили потекший грим на разрисованных устрашающими масками лицах, устроили игру в «ромашку». Тони, естественно, пребывающий в первых рядах развлекающихся на всю катушку, сорвал первый листочек бумажного цветка. И - в «десяточку». Повезло парню. Что такое любовь? Можно не сомневаться, именно этот вопрос больше всего волнует Тони по жизни.

Листочек ромашки сорван – след отвечать. Не умничая, ясно и понятно. Так решил Тони: на хрену я вас всех вертел, говорил весь его вид. Встав перед Ириной – советской девушкой из Ельни, он вдруг сорвал с головы бейсболку. Не успел народ охнуть, вслед полетела футболка, открыв всей студенческой тусовке накачанный торс польского плейбоя.

Все замерли. Началось самое интересное: Тони как заправский стриптизер красивым движением руки расстегнул «молнию» на джинсах…И, глядя пристально в глаза красной как рак Ирины, стал стягивать одну штанину. Он сделал это! На всеобщее обозрение была выставлена голая нога Тони в черном носке. Вся дискотека дружно выдохнула: вау!

Далее события развивались стремительно. Джинсы Тони упали на пол. Поляк оказался без трусов! Вау, еще раз вау! Офигеть! Дастиш. Мастиш. Фантастиш! Супер-пупер! Мана кюн, авад од! Возглас восторга, исторгнутый на всех языках мира молодыми глотками, потряс стены «ленинской» комнаты.

Но что для безбашенного поляка – развлекуха, для советской девушки - сомнительная слава. Ирина не стала дожидаться дальнейших действий обнаженного Тони. Один – ноль! Ельня рулит! Поляк остался с носом!

Ирина рванула к двери. В ту же секунду грянула музыка. И разноязыкая молодежь снова в такт музыки забилась юными телами.

- Да, с Тони коммунизм не построишь, - сказала я, лишь бы что сказать.

А сама подумала, это сколько же образов национальных героев нужно вбить в голову гуляки и прожигателя жизни Тони, чтобы он хотя бы трусы напяливал на себя при посещении общественного места.

Марек мне в ответ разве что хмыкнул:

- А то!

И мы вновь с ним замолчали.

Мареку как лидеру делегации, где только один такой субъект как Тони – головная боль, сто пудов, тяжело… Ведь пришлось в деканате, а потом и в посольстве отдуваться за «обнаженку» на дискотеке. А это не хухры-мухры. Карьера политического лидера может закатиться, толком не начавшись. И из-за кого?! Ага. Было бы из-за кого… И как вообще этот Тони после всего учиненного им переполоха не персона нон грата?

Хотя Тони, по-моему, имеет право самовыражаться, как хочет. Ведь он хотя бы не… Кошмар! К-к-как бы это сказать…. Ну, вы поняли… Не «голубой»! Не то что известные на весь институт два голубка из их группы. Честно сказать, до этих поляков я даже не подозревала о существовании людей с нетрадиционной ориентацией. А меж тем девушке – двадцать. Ужас! Тундра! Да ладно… Здоровый генофонд в Союзе был до либерально- демократической! Все особи мужеску полу – «пра-виль-ны-е».

Сашка из Курска, знавший английский, первым нас, чистых советских девушек, просветил о «неправильных» дружках из польской делегации.

- Был я в гостях у поляков, а там… - рассказывал он и при этом как-то непонятно и многозначительно улыбался.

Как оказалось, Сашка едва унес ноги с той тусовки. Наш курский соловей слетел с веточки в самый драматический момент. Съели, агенты мирового империализма? И вообще… Секса у нас нет!

Анджей – другой мальчик из польской делегации согласился со мной, хотя уж ему-то я эти слова – афоризм сказала в другой ситуации и с другим значением. Анджей – известный среди студентов нашего вуза фарцовщик. Фарцовщиками называли в Союзе спекулянтов, которые везли к нам с запада и толкали по бешеным ценам «фирму» - модные вещи с известными лейблами.

- Эт чо, секса у нас нет? – спросила я Анджея. Примерка джинсов советской девушкой, между прочим, картина, лишенная классового признака. Кабы чего не вышло. Не мешает обезопаситься.

- Поньял, - сказал Анджей. - Проше пани, - он отвернулся.

Отвернулся и его товарищ по бизнесу – монгол по имени Цэрэн, говорили из самой пустыни Гоби, который фарцевал среди студенческой братии кожаными куртками.

Я с кряхтеньем стала натягивать на себя вельветовые джинсы. Джинсы сели как влитые, только на талии широки. Что делать?

- Ке-ерче… - подал голос монгол Цэрэн из пустыни Гоби.

Лучше ничего не придумал? Отрезать и ушить…Приобрести новые хлопоты, купив вещь по сумасшедшей цене – 280 рублей. Зарплата инженера, взрослого дядьки, имеющего семью – 115-120 рублей.

- Твоего бы дружка кеерче, - огрызнулась я.

Монгол покраснел, истолковав по-своему мою реплику.

Анджей поскучнел, поняв, что джинсы не удастся впарить.

- Да, ладно, возьму, - сказала я.

На улице весна. А джинсы хороши…

… - Марек, я помню всех польских ребят и девушек, которые учились с нами. В нашей совместной студенческой жизни было много хорошего и трогательного. Польские ребята были такими как мы и в то же время другими. Свободными и независимыми? Ясно одно, они не хотели жить в тесном кругу строгих правил тоталитарного порядка. Каких же национальных героев ты имел в виду в жарком мае 1983 года? – веду я мысленную беседу с Мареком.

Я смотрю в окно. За ним – заснеженная Москва. На календаре – январь 2013 года. Хочу в Польшу! Узнать в течение пяти дней как можно больше о национальных героях польского народа. И увидеть Марека, Тони, Анджея…

2013-01-31 ||| Татьяна Манджиева